Бывший капитан «Зенита» рассказывает о том, как он пережил статус запасного в «Анжи», почему находится сейчас в лучшей форме, чем несколько лет назад, а также вспоминает своих тренеров и яркие эпизоды карьеры.— На днях Гаджи Гаджиев рассказал, что приглашал вас в «Анжи» на самый крайний случай и вы знали, какой статус вас ожидает...
— Вариант с «Анжи» возник внезапно, переход оформлялся очень быстро, и у меня просто не было времени проанализировать ситуацию и подумать о перспективах в этой команде. Но разговора о том, что играть будут другие, а я последний запасной, у нас с Гаджиевым не было. Да и вряд ли вообще подобный диалог возможен. Подразумевается, что шансы есть у всех и зависят они в первую очередь от самого игрока.
— Каково это — впервые за пятнадцать лет игры на высшем уровне весь сезон оставаться в запасе?
— Признаюсь, удар по психике ощутимый. Более-менее адаптировался к этой ситуации лишь ближе к концу сезона. Хотя если бы заранее предупредили, что очень вероятен такой вариант, возможно, пришлось бы полегче.
— Как себя мотивировать, если проходит матч за матчем, а тренер тебя не замечает?
— В отличие от прошлых лет режим подготовки у меня поменялся. Когда знаешь, что выйдешь на поле, то в преддверии матча оцениваешь свое состояние и принимаешь решение: в один день стоит нагрузки сбавить, в другой, может, имеет смысл и вовсе тренировку пропустить. А в этом году я к середине сезона поставил задачу абсолютно каждое занятие проводить, будто оно последнее, на полную катушку. Не обращая внимание на календарь.
— Неужели ни разу не возникли мысли: «Зачем мне это надо, если усилия не приносят результата?»
— А у меня была защита от подобных настроений. Когда перерыв в игровой практике достиг внушительного срока, я осознал, что максимальная работа на тренировках — мой единственный шанс на будущее. К футболисту в моем возрасте и так относятся скептически, а я к тому же год не играл. Поэтому усердно работал на перспективу. Чтобы в случае приглашения от другого клуба, быть готовым себя показать. Кстати, физически я себя чувствую великолепно, лучше, чем пару-тройку лет назад. Об этом и результаты тестов говорят — они превосходят те, что были в начале сезона.
— Значит, мотивацию найти можно всегда?
— Ну это у меня так получилось, что нашлась внутренняя мотивация. Хотя и мне, повторю, было тяжело. А всегда ли ее можно найти? Не знаю, не знаю. Сколько было случаев, когда классный игрок приходил в какую-то команду и через некоторое время от него оставалась лишь бледная тень.
— Тот же Гаджиев сказал, что вы сможете быть востребованы клубами первой восьмерки. Уже есть предложения или хотя бы разговоры о них?
— Ничего нет. Пока я футболист «Анжи» и до 8 января нахожусь в отпуске. А предложения быстрее появляются, если тренер какой-то команды тебя знает. Такой тренер не будет сомневаться, что и с мотивацией, и с готовностью у тебя все в порядке. Как, кстати, Гаджиев, который знал меня по «Сатурну» и пригласил в «Анжи». А люди со стороны смотрят на 35-летнего футболиста скептически. Причем так было и год назад, хотя я все матчи чемпионата провел за раменский клуб. А сейчас, после годичного простоя, эти сомнения только усилятся. Даже не знаю, что будет, если не найдется тренер, готовый дать мне шанс и хотя бы посмотреть на меня в работе.
— Когда сами ниже оценивали свои шансы выйти на поле: в этом году в «Анжи» или в «Зените» при Властимиле Петржеле?
— При Петржеле я чувствовал себя нужным. По крайней мере первое время мне так преподносили ситуацию. И когда узнал, что чех меня в команде видеть не хочет, долго не мог поверить.
— А кто вам это сказал?
— Сам Петржела.
— Как объяснил?
— Я ничего из его слов не понял. Сначала он что-то объяснил, потом сказал, что этого не говорил, а в итоге сослался на плохое знание русского. Впрочем, важны не его слова, а то, что они расходились со сделанным в отношении меня.
— За вас ведь Виталий Мутко хлопотал…
— Да, Виталий Леонтьевич на собрании акционеров пытался меня отстоять, убеждал, что мне надо дать возможность восстановиться после травмы. Я и сам был уверен: наберу форму и докажу свою необходимость. Но тогда в руководст ве клуба происходили изменения, Мутко уже не имел прежней власти, может, и это повлияло. Хотя мне до сих пор неизвестно, почему меня убрали из команды. Думаю, Мутко знает об этом больше. Впрочем, я же не единственный оказался тогда ненужным. У Овсепяна и Осипова вообще никакой защиты не было.
— За них президент клуба не вступался?
— Возможно, пробовал, но сомневаюсь, что серьезно защищал их позиции. Мне казалось, что меня он все-таки выделял.
— Мутко теперь очень высоко забрался. Контакты с ним сохранились?
— Конечно. Уже после его ухода из «Зенита», когда у меня были сложные периоды, мы встречались неоднократно, он «вправлял мне мозги», советовал, как лучше поступить. Очень дорожу отношениями с ним. В последнее время никак до него дозвониться не мог, все секретарь отвечал. Но наконец-то пообщались, а в ближайшее время встретимся. Удачно совпало: у меня отпуск, а он сейчас как раз в Питере.
— C чешскими легионерами трения поначалу были?
— Я ведь первые два месяца подготовки пропустил. Возможно, за это время что-то и случалось. Когда же вернулся, увидел приятную атмосферу. А с чехами так и вообще много времени проводил — город им показывал, отдохнуть иногда вместе выбирались.
— Сербское трио за год до того приняли хуже?
— Все они были разные. Милан Вьештица — очень коммуникабельный, с ним великолепно общались. Владимир Мудринич, наоборот, — более закрытый, А Предраг Ранджелович — гламурный, постоянно в видных местах появлялся, по дискотекам и клубам ходил.
— Так чем они недовольство вызывали?
— Ходили разговоры, что зарплату им положили больше, чем у многих из нас. Хотя на самом деле я точно не знаю, правда ли это. Никогда не вникал. Вызывали негатив они другим: было видно, что ребята не тянут. Кроме Вьештицы — он ведь на второй сезон раскрылся и стал практически незаменимым. А того же Мудринича преподносили как игрока, способного затмить Андрея Кобелева. Думаю, агенты блестяще сработали.
— Андрей Аршавин говорил про Мудринича, что он вообще не соответствует уровню «Зенита».
— Техника у него была что надо, но вот в скоростной футбол Юрия Морозова он никак не вписывался, да и вообще «физика» у него хромала. Вот лет двадцать назад Мудринич со всеми своими сильными качествами мог бы стать звездой.
— Кого из игравших против вас футболистов считаете главным симулянтом?
— Мне в этом плане никто не запомнился. Иногда тренеры на кого-то обращали внимание, но вот у меня перед глазами сейчас никто не стоит.
— В свое время и соперники, и даже судьи на Владимира Быстрова жаловались…
— Быстров? Нет, пожалуй. К тому же я начал играть пораньше, а тогда ведь вообще все намного проще было с судейством. Хватало того, что ты просто проводишь матч, скажем, во Владикавказе: тебе ставили два пенальти без всякого артистизма со стороны соперника. Или в Махачкале могли удалить вратаря за игру головой.
— Перед этими матчами понимали, что, как ни старайся, сопернику поможет достичь нужного результата арбитр?
— Я тогда не обращал внимания на все, что окружало футбол. Просто получал удовольствие от игры. Бывало, едешь в автобусе и видишь, что люди изучают турнирную таблицу, ручкой что-то подчеркивают. Мне никогда это не было интересно. Слушал только то, что тренер говорит, и погружался в игру.
— Как судья Сергей Гусев объяснил удаление Дмитрия Бородина, когда тот сыграл за пределами штрафной площадки головой?
— Не отложилось в памяти. Думаю, это Бородин хорошо запомнил (улыбается).
— Правда, что Анатолий Бышовец мог лицемерить и скрывать свое негативное отношение к игроку?
— Не знаю. Может быть.
— Олег Дмитриев рассказывал, что Бышовец ему говорил: «Готовься, ты будешь играть» — хотя на деле уже отвел ему роль «глухого» запасного.
— Лично я с таким не сталкивался, но если исходить из интересов команды, такое поведение тренера необходимо.
— Почему?
— А что он должен сказать? «Расслабься и валяй дурака»? Для качест венного тренировочного процесса и высокой конкуренции абсолютно все игроки должны быть мотивированы и видеть перед собой перспективу.
— Даже в том случае, когда тренер для себя окончательно поставил крест на игроке?
— Даже в этом случае.
— К кому Бышовец применил самое строгое наказание в «Зените»?
— Он очень трепетно относился к проблеме лишнего веса. Штрафовал за него нещадно. Сейчас такое представить немыслимо, но у нас на сборах было ежедневное взвешивание в восемь утра, и некоторые вставали на час раньше, чтобы пробежать кросс или выполнить беговые упражнения.
— Так кому чаще за перевес доставалось?
— Помню, Константину Лепехину доставалось. Он, правда, был к этому предрасположен.
Уникальный Максимюк
— Роман Максимюк в самом деле мог хорошенько «посидеть», а на следующей день быть первым в кроссе?
— Не исключаю, я и после встречал таких людей. Здесь на самом деле не особо и сказывается, выпивает игрок или нет. Ну если только на протяжении многих лет этому следовать. А так — дело в природных данных.
— Роман прямо так и рассказывал, что накануне, к примеру, попил водки?
— Нет (улыбается). Я по крайней мере с ним не сидел. У них был свой круг общения — Максимюк, Игорь Зазулин, Юрий Вернидуб. У нас с Вячеславом Малафеевым и Сергеем Осиповым другая компания.
— Думаете, Максимюк поменял привычки, раз в 37 лет продолжает в высшем дивизионе Украины играть?
— Хороший вопрос. Даже и не знаю. Есть ведь люди, которым здоровье позволяет до почтенного возраста выступать, не избавляясь от плохих привычек.
— Чьему футбольному долголетию поражались?
— Еще когда начинал в «Зените», удивлялся форме Вернидуба. Ему уже было за тридцать, и мне казалось удивительным, как можно в столь солидном возрасте так себя держать и стабильно играть на высоком уровне.
— Зная, что вы были свидетелем одного инцидента, не могу про него не спросить. Почему Лепехин «сломал» на тренировке молодого полузащитника Максима Мосина в межсезонье-2000/01?
— Так там игровая ситуация была.
— По какой причине в игровой ситуации Лепехин намеренно применил грубый прием?
— В самом моменте Костя, может, и намеренно сыграл излишне жестко, но уж точно заранее специально этого делать не собирался. Мы играли в обычный квадрат, Лепехин оказался «водящим» и очень долго не мог отобрать мяч. Несколько раз был к этому близок, но все чуть-чуть не хватало. Понятно, что он завелся, ему уже неудобно стало, и, как настоящий защитник, пошел в отбор на грани фола. Но так получилось, что Мосин мяч прокинул, а Лепехин попал ему в ногу. Не надо путать откровенную грубость, когда сзади врезают по ногам, с ситуацией, где в ходе упражнения игрок оказывается на взводе и действует неаккуратно.
— Как тренеры на это отреагировали?
— Спокойно. Они же видели, что это случилось в рамках игровой ситуации. Или вы думаете, что Лепехин, нанеся травму Мосину, с гордым видом встал и ушел победителем?
— А как?
— Да он сам сильно перепугался!
— Вернемся в сегодняшний день. Повышение качества футбола после разделения на две восьмерки заметили?
— О своих ощущениях сказать не могу — я ведь в матчах не участ вовал. Но, даже глядя со стороны, заметил различие по сравнению с концовками предыдущих сезонов. Раньше в последних турах был ощутимый контраст между лидерами, продолжающими биться за медали, и командами, уже решившими свои задачи. Понятно, что и в составе последних у кого-то мотивация меньше, у кого-то больше. Но в целом витало отпускное настроение. Сейчас же все по-другому: турнир в конце года только вступил в решающую фазу, шансы на высокие места еще есть у всех, и абсолютно все матчи прошли в упорной борьбе. Результаты были непредсказуемые, и эмоции били через край. Зрелище привлекало.
— Если получите два предложения: одно от команды из первой восьмерки, в которой будет полтора десятка сильных мастеров, другое от скромного клуба второй восьмерки, чей тренер прямо скажет, что рассчитывает на вас как на лидера, что выберете?
— В данный момент для меня главное — играть.
— Допустим, поступило приглашение из Нальчика.
— Да, пожалуйста.
— Но в таком случае вы не будете играть с ЦСКА, «Рубином», «Зенитом». А ведь привыкли к соперничеству на таком уровне.
— Сейчас это для меня не столь важно. Если буду так рассуждать, рискую еще на полгода остаться без игровой практики. Получится, что к лету мой простой составит уже полтора года. Тогда не только о второй восьмерке, о клубах ФНЛ не придется говорить.
Зырянов сильнее Титова
— Вы горите желанием продолжить карьеру, находитесь, по собственным ощущениям, в прекрасной форме. Но говорите, что тренеров смущают ваши 35. Это штамп, что якобы возраст автоматически мешает игроку? Или в самом деле чувствуете, что сегодня вы слабее, чем раньше? Вот, например, если сравнить сегодняшние и десятилетней давности результаты бега на 30 и 60 метров, 10 по 100 или 4 по 400, кросса на 10 километров — они изменились?
— Невозможно сравнить. Тесты год от года меняются, и того, что предлагали раньше, сегодня уже нет. И наоборот. Сравнивать можно только результаты в начале года и в конце. Здесь у меня заметное улучшение.
Объективно сегодняшние показатели с теми, что были десять лет назад, не сопоставить. Но если взять для примера объем работы, который я мог выполнить тогда, то осилю его и сегодня, причем на таком же качественном уровне. Различие лишь одно: теперь мне надо к этому чуть больше готовиться и немного дольше восстанавливаться после. Скажем, более тщательно подходить к игре и брать дополнительный день восстанавливаться после нее. Вот и вся разница.
— Спрошу по-другому. Что Игонин мог на рубеже веков в борьбе против Егора Титова, Дмитрия Лоськова и Сергея Семака из того, что не сможет теперь против, например, Мигеля Данни, Алана Дзагоева или Константина Зырянова?
— Футбол за это время стал намного сильнее. Будь у нас сейчас игроки уровня десятилетней давности, у меня проблем на поле было бы гораздо меньше.
— Вы хотите сказать, что нынешний Зырянов сильнее Титова образца 2000 года?
— Конечно. О чем говорить, если, впервые попав на «предсезонку», я занимался индивидуально с Бышовцем? Он в шоке был от моей подготовки и заставлял меня отрабатывать передачи. Я не мог ногу правильно под мяч поставить, не знал, с какого угла к сопернику подойти. Брал свое старанием и количеством повторений. Вы вот привели в пример Данни. Это же игрок мирового класса. Тогда у нас таких даже не видели. И еще. Раньше много было высоких мощных нападающих, мне очень удобно было с ними бороться. Сегодня же иная ситуация: большинство форвардов маленькие, мяч укрывают здорово, тронуть их нельзя, на опережение сыграть — попробуй успей. Так что выступать в премьер-лиге стало намного сложнее.
www.sportsdaily.ru
