Интересное интервью с Николаем Усачевым, выступавшим за «Зенит» в конце 1980–х и начале 1990-х - в самое трудное для петербургского клуба время.Когда убили шефа, подумал: зачем мне это надо?
— То, что происходит на футбольном поле, — это вмешательство свыше? Когда Зидан бодает Матерацци? Или Марадона забивает рукой?
— Вопрос очень сложный. Раз сказано в Писании, что Бог создал сердца всех людей и вникает во все дела, какое-то вмешательство, конечно, есть. Господь пытается всех привлечь. Но не какими-то нехорошими делами.
Конечно, когда Марадона забил англичанам рукой, это не была рука Бога, это была рука Марадоны, однозначно! (Смеется.) И когда я падал в штрафной, чтобы заработать «липовый» пенальти, это тоже не Промысел. Чисто человеческие хитрости. Бог работает чисто! Он не терпит лукавства, хитрости.
— Как в твоей жизни произошел религиозный перелом?
— Один из священников подарил мне Книгу книг. Это Библия. Сказал: «Читай ее внимательно, изучай, и ты в своей жизни что-то увидишь». И вот однажды, в воскресный или субботний день, я сидел дома, читал Новый завет. Когда дошел до того места, где сказано, что «Бог есть любовь», задумался: «Что такое в самом деле любовь?».
И вдруг... вся жизнь пронеслась перед глазами. Вся-вся! И как в футбол играл. И детство, и слезы, и обиды. Я никогда раньше не говорил родителям, что люблю их, ценю, что они мне дороги. С тех пор все изменилось в моей жизни.
В 1992 году в «Зените» было очень сложное время. Перестройка. В команде тоже была перестройка — и среди игроков, и в руководстве. Не было хорошего спонсора. Жили как жили. В 1993-м я закончил выступления в команде «Зенит». Хотя предлагали остаться, продлить карьеру. Но были предложения от других клубов. И я уехал в Словакию, где играл за «Кощице».
Пробыл там недолго. Пару месяцев. Очень захотелось вернуться в Петербург, в родной город. Я такой человек, что на чужбине плохо себя чувствую (улыбается). Когда вернулся в Петербург, встретился с одним знакомым, очень состоятельным человеком. У него было много материальных благ. В то время бизнесмены быстро поднимались.
Я начал активно заниматься бизнесом. Около двух лет это продолжалось. Был профессиональным футболистом — стал профессиональным торговцем (смеется). Не буду лукавить, продавал «левую» водку, спиртное. В те годы люди большие деньги делали в этой сфере. Хотя время было ужасное. Приходилось мотаться в другие города, какие-то деревни, забирать товар. Как вспомню, так вздрогну, как говорится.
— Криминал, рэкет?
— И это было. Я только потом понял, как это опасно. Ходил, можно сказать, по лезвию бритвы. Петербург был опутан бандитскими группировками: казанцы, тамбовцы, малышевцы… Они все время пересекались между собой, очень серьезные были разборки. Когда убили нашего шефа, я задумался: зачем мне это надо? Чувствовал, еще немного — и «влипну» куда-нибудь. Но… хранила меня судьба, хранил Бог.
— Хоть поднялся на этом?
— Ну, в какой-то степени (улыбается). Не сказать, что получал больше, чем в «Зените», но дело не в этом. Я просто не мог продолжать играть. Травма была серьезная. Поясничный отдел. Врачи сказали: надо заканчивать, иначе будешь инвалидом.
— Что за травма?
— Играли в каком-то южном городе, еще при Морозове. Я был в очень хорошей физической форме, все получалось, и я был этому очень рад. И вот бежал, обыгрывал, прокидывал мяч и вдруг ощутил резкую боль. Как будто ножом по пояснице рубанули! Как скошенный конь вороной упал на бровке. Врачи буквально на руках вынесли с поля. Очень долго потом болел.
Риск паралича
— Травма помешала реализоваться в футболе?
— Конечно, перспектива была, можно было больше поиграть. Тренеры говорили, что у меня была хорошая физическая подготовка, выносливость, скорость. Играл на краю. Владимир Казаченок как-то в шутку сказал: «Николай, если бы у меня было такое здоровье, как у тебя, я давно играл бы в сборной!» (Смеется.) Но опять же, можно сказать, не обошлось без Бога. Он знал мою судьбу, знал все обо мне, в его планах было однажды постучаться в мое сердце.
— Скажи сначала пару слов о «боге» питерского футбола Юрии Морозове. Ему многие футболисты обязаны — причем по разным поводам.
— Соприкасался с ним где-то полгода. Как тренер он мне очень нравился. Его методика, тренировочный процесс, установки на игру… Конечно, как и у всех людей, у него были свои плюсы и минусы. Когда Морозов видел, что футболист старается, воспринимает его требования, мог повысить ему зарплату. Это было и в моей жизни.
— А после травмы?
— Вот после того, как травму получил, он как-то ко мне охладел. Я понимаю, в профессиональном спорте главное для тренера — результат, а не человек. Редко бывает, когда подход к кому-то ищут. Большой спорт — большие задачи. Любыми путями надо их выполнять.
— Как же ты вернулся в футбол после травмы?
— Меня буквально подняла на ноги известная в городе массажистка Валентина Яковлевна Смыкова, работавшая в Военно-медицинской академии. Кто-то из старшего поколения ее, может, и знает. У меня был защемлен один из нервных корешков поясничного отдела. Все могло закончиться плачевно — параличом, но она занималась со мной долго.
Потом я еще некоторое время играл в футбол. Хотя эта женщина предупреждала: будешь играть в футбол — останешься инвалидом. Это подтверждали и другие врачи. Хирург, после того как я сделал томографию, сказал: «Ты должен быть в инвалидной коляске. Как ты еще ходишь?»
Стулья летали по раздевалке
— Ты поиграл даже в первом чемпионате России.
— Да, помню. Союз развалился. Мы оказались в высшей лиге. Неожиданно перед самым стартом сезона ушел Морозов, разругавшийся с руководством клуба. Ему на смену пришел Вячеслав Мельников. Я, кажется, играл при нем все матчи без замен. Правда, стадион имени Кирова был почти пустой. Хочется поблагодарить болельщиков, которые приходили тогда на матчи. Особенно тех, кто ездил за нами в Находку, на другой конец страны, где мы играли с «Океаном» (улыбается).
— «Зенит» ведь опоздал на эту игру из-за непогоды и пересадок. Пришлось лететь туда второй раз!
— Не помню уже. Кажется, прилетели туда в раннее время, вышли на поле практически сонные (смеется).
— Зарплату в «Зените» вовремя платили?
— Вроде платили. Я уже не помню ничего, извини. Я сейчас живу другой жизнью.
— Последний матч с «Текстильщиком», решавший судьбу «Зенита», тоже не помнишь?
— Странный был матч. Для нас это был последний шанс — победа оставляла в высшей лиге. Слышал, что с «Текстильщиком» велись какие-то разговоры, чтобы матч закончился с нужным для «Зенита» счетом. Предлагали якобы деньги. Но наши конкуренты, видимо, привезли в Камышин больше денег (улыбается). Все закончилось ничьей. После матча Вячеслав Мельников был не в себе, очень ругался, чуть ли не стулья летали по раздевалке! Ему, конечно, было трудно: молодой тренер — и сразу такой сезон.
— У тебя, кажется, была тогда шевелюра.
— Да, длинные волосы, вились немного (смеется).
— Косил под кого-то?
— Просто мода. Мой кумир в футболе — Пеле, Эдсон Арантис ду Насименту, король футбола. Когда занимался в школе «Смена», посмеяться даже можно, натирал волосы полотенцем, чтобы быть кучерявым, похожим на Пеле (смеется).
— Кремом для загара не мазался?
— Нет. Но очень следил за его биографией. Когда вышел фильм «Это Пеле», смотрел его, наверное, раз десять. Хотел повторить на поле то, что делал Пеле. Что-то получалось, наверное.
— Пеле, Марадона, Зидан, Месси, Неймар. Кого из них ставишь выше?
— Не знаю. В каждую эпоху есть свои звезды. Пеле он и есть Пеле, король футбола. Хотя и другие — выдающиеся футболисты. Смогли реализовать талант, который вложил в них Бог, приложили трудолюбие. Все им поклоняются. То есть чтят их, правильнее сказать. Поклоняться мы должны только Господу (улыбается).
— А среди тех, с кем ты играл, были великие?
— Меня пригласил в дубль «Зенита» Павел Федорович Садырин в 1985-м, после того как команда стала чемпионом. Хочу сказать о профессионализме Анатолия Давыдова. И в тренировочном процессе постоянно трудился, и в жизни такой. Не пил, не курил. Чего не могу сказать о других футболистах (улыбается), которые нарушали этот… режим.
— Из-за этого «Зенит» тогда развалился?
— Не только. Кому-то что-то недодали, кому-то передали, какая-то обида у кого-то… Я начал играть в «Зените» только в 1990-м, когда команду возглавил Анатолий Коньков. Тяжело ему было, чужак. Время сложное. В команде наметился разрыв поколений. Ветераны уже заканчивали, молодежь начинала. С этими ребятами и пришлось работать потом Мельникову.
— Помнишь момент, когда ушел из «Зенита»?
— Отыграли чемпионат в 1992-м, у меня закончился контракт с клубом. В нем было оговорено, что при стабильной игре «Зенит» решает мои жилищные вопросы, приобретает автомобиль. Когда я зашел в кабинет к Мельникову, он сказал: «Извини, Николай, ситуация сложная, мы не можем тебе в этом плане помочь. Ты можешь продлить контракт, а можешь...». Я вежливо сказал, что не буду продлевать, и уехал в Кошице.
Сынок, кто тебя обидел?
— Самый талантливый игрок, с которым пересекался на поле?
— Талантливый игрок, безусловно, Юра Желудков. Помню, как он забивал тому же «Спартаку» со штрафных в Москве. Его техника, видение поля, передачи — сам с этим соприкоснулся! Когда вместе играли за «Зенит», у нас была такая трехходовка, еще Борис Матвеев в ней участвовал. Я даю Юре в центр, бегу по бровке, он дает мне к линии штрафной, я с левой навешиваю — и Боря Матвеев замыкает головой! Это было уникально: как Желудков отдавал мне передачу, вычерчивал траекторию, рассчитывал мою скорость — талант.
— Ему много бегать не приходилось.
— Точно! Поле видел, как Зидан.
— Говорят, не хватало ему здоровья, характера. Опять-таки вредные наклонности.
— Возможно. Вредные наклонности губят много талантов. Сам видел, как те или иные футболисты, зайдя в раздевалку сразу после игры, курили, пили. Для меня, молодого, это было шоком. Еще поражали договорные матчи.
Однажды вышел, помню, играть на Кирова. Не помню с кем. И я, значит, горя желанием показать, на что способен, бегал, рвал, метал! Тут один из игроков позвал: «Николай, у нас с ними все договорено — не надо рвать, метать» (смеется). Договорились, оказывается, на ничью. Но получилось так, что они забивают нам гол, проигрываем 0:1. Тут меня снова зовут: «Николай, влезай в штрафную, тебя собьют, и Юрий Желудков забьет пенальти». Я иду, влезаю в штрафную, меня сбивают, и Юрий Желудков забивает пенальти! Сыграли 1:1. Но очень неприятно было, что такое происходит.
— Часто такие матчи приходилось играть?
— Нет. После того как чемпионский состав распался, этого не было.
— Сейчас следишь за «Зенитом»? Что думаешь о нынешней команде?
— Не могу сказать, что слежу за «Зенитом», потому что в мою жизнь пришло совсем другое. Я стал верующим. Творец полностью изменил мое мировоззрение, ценности, приоритеты. Сейчас время бизнеса, денег. В «Зенит» приглашают звезд. Хотелось бы видеть в команде больше своих ребят. С другой стороны, нужен результат. Поэтому покупают игроков, дают им большие зарплаты.
— Футболистам завидуют.
— Я хочу сказать, что завидовать никому не надо. Зависть — плохое чувство, не украшает человека. Завидовать чему-то хорошему — это да. А из-за денег… Футболист должен выходить на поле и делать свою работу. Пусть у него что-то не получается. Но трудиться надо. Нельзя ковыряться в носу (смеется). Тогда и претензий не будет, - "Спорт День за Днем" цитирует Усачева.
СПРАВКА
Николай Усачев - родился 12 марта 1968 года в Ленинграде, воспитанник СДЮШОР «Смена», амплуа - защитник/полузащитник.
Карьера игрока: «Зенит» (дубль, 1985–1987), «Динамо» (Ленинград, 1988–1989), «Зенит» (1990–1992). В высшей лиге чемпионата России сыграл 29 матчей, забил 1 мяч. В 1993 году завершил карьеру.
Женат. Двое детей - Анастасия, 16 лет, и Александр, 11 лет. Сын занимается в футбольной школе «Динамо». Сегодня Николай Усачев работает экспедитором в стоматологической клинике и подрабатывает тренером по мини-футболу в одной из городских школ.
